Ифтах и его дочь - Страница 79

Много дней от Ифтаха не было вестей. Кто-то из сопровождавших его в это жуткое путешествие видел, как он с окаменевшим лицом спускался с косогора. Он шел медленно, словно слепой, и никто не посмел приблизиться к нему, а уж тем более — заговорить, потом, как дикий зверь, спрятался в лесу и исчез.

Он появился ранним утром — обросший, грязный и отправился в свою палатку под Мицпе. Тщательно помылся, как полагалось соблюдающему траур.

К нему пришел Пар. Ифтах сухо расспросил его о делах в лагере и в Мицпе. Пар доложил. Большую часть людей Пар отправил в Башан и в страну Тоб, ибо опасность больше не угрожала ни со стороны Аммона, ни со стороны Эфраима. Ифтах молча выслушал его, кивнул.

Так же сухо он поинтересовался у Кассии, где Эмин и Ктура. Кассия ответила, что они направились на север, в пустыню.

— Все произошло так, как хотел Авиам, — беспристрастно заключил Ифтах. — Аммонитка ушла прочь — в глушь, в пустыню.

Он занялся делами. Отдал короткие приказания оставшимся в лагере. Отослал Пара назад, в Башан, снабдив инструкциями, как следует поступить с теми, кто надлежащим образом не продемонстрировал ему свою верность. Это был строгий наказ.

Затем Ифтах пошел на рыночную площадь и сел в каменное кресло судьи. Вокруг собрался народ, испуганный, взволнованный. Привели подсудимых для вынесения приговоров. Ифтах выслушал всех, расспросил, с застывшим лицом рассудил по справедливости.

Вскоре он направил гонцов к царю Нахашу и попросил того приехать в его лагерь под Мицпе.

Царь, несмотря на поражение под Нахал-Гадом, все ещё надеялся на союз с Ифтахом. Распри Ифтаха с западным Израилем снова заставят Ифтаха объединиться с ним. Но неожиданно Ифтах во имя Бога убил свою дочь, купив столь дорогой ценой владычество над Заиорданьем. Теперь у него не было необходимости в союзе с Аммоном… Воевать против такого человека бессмысленно. Солдаты Аммона в ужасе разбежались бы…

Царь, хотя и не забыл оскорбления, все же поехал в Мицпе на встречу в Ифтахом.

Увидев Ифтаха, Нахаш испугался. Он относился к нему, как к младшему брату. Но перед ним оказался человек, во всем облике которого не было ничего общего с приветливым, веселым Ифтахом из Элеали. Ифтах из Мицпе был мрачен и зол.

Он предъявил Нахашу вполне определенные условия: Аммон на долгие годы должен подчиниться народу Гилеада. Нахаш попытался вести переговоры, как прежде — с хитроватой искренностью. Но тщетно. Все слова будто отскакивали от неприступно-холодного Ифтаха. Поговорить с ним по душам не удавалось. Нахаш почувствовал сострадание к победителю и не стал требовать смягчения ультиматума.

В лагерь Ифтаха привезли новое знамя. Художник Латарак проделал огромную работу. Новый стяг был красивее прежнего. Из-за облака сверкала молния. Eё образ был прекрасен и страшен. Когда знамя поставили рядом с палаткой, Ифтах не ощутил радости. Оно не будило в нем прежние мечты. Он оставался холоден. Внутри него была лишь пустота.

Он не испытывал ненависти к Зилпе и братьям. Шамгара он даже подпустил ближе к себе, чем раньше.

Шамгар по примеру летописцев из Шило начал записывать события из жизни Ифтаха. Сначала он пробовал толковать их. И хотя все необычное, что происходило с Ифтахом: его бедственное положение в том сражении, неожиданная победа, преступление против сынов Эфраима, принесение дочери в жертву, было тесно связано единой цепью, Шамгар не мог понять, где причина, где — следствие. Искупление начиналось раньше, чем свершалось преступление, то, что должно было произойти потом, предшествовало тому, что должно было свершиться раньше… Шамгар отказался от попыток что-либо объяснить, и ограничился беспристрастным описанием. Пусть потомки рассудят по собственному разумению.

Со свойственной ему неуклюжестью он поведал Ифтаху о своих стараниях, зачитал текст, написанный на дощечках. Ифтах взял в руки одну из них. Вот что осталось от его побед, страданий, мук смертельных…

Он не снимал лагерь под Мицпе и продолжал жить в своей палатке.

Гилеад расцветал. Его жители почитали Ифтаха, как никого другого. Но никто не понимал, что творится с ним. Он будто бы отсутствовал. Ореол отчуждения везде сопровождал его, и люди не пытались сблизиться с ним. Этот ореол ощущали даже дети. Завидев Ифтаха, они в страхе прекращали игры.

Иногда он сам чувствовал себя мертвецом, покинувшим пещеру. Ему казалось, что по его жилам уже не течет кровь, и весь он соткан из воздуха и тумана.

XII

Люди Эфраима ушли в Шило, не оставив мечты отмстить убийце их братьев. Но получив сообщение о том, что Ифтах принес в жертву свою дочь, призадумались. Теперь между ними и Ифтахом встал Господь. Бог сам отомстил ему и искупил его грех. Они спрашивали Бога, смогут ли драться с человеком, который искупил свою вину.

Нависшая над ними новая смертельная опасность заставила их окончательно забыть о мести.

Израильские племена на западном берегу Иордана, в Ханаане, так долго держались лишь потому, что между искусными в ратных делах царями канаанейцев, властвовавших в древних городах, не было единства. Но как только начались раздоры между евреями Востока и Запада, цари городов заключили союз. Теперь они собирались сообща напасть на израильтян и искоренить их. Никогда ещё со времен Деборы и Барака западный Израиль не оказывался в столь бедственном положении.

Помочь им мог только победитель в сражении при Нахал-Гаде, человек, который благодаря своей искупительной жертве стал помощником Господа.